lemur1

Вариант второй. Застывшая фигура около окна, он упорно смотрит неизвестно на что, упрямо нахмурившись и скрестя руки на груди. В окне– здание полуживого НИИ и однотипные дома, чем-то похожие на мебель в ИКЕЕ, одним словом, смотреть не на что.
Разве что на маленькую фигурку, настойчиво пробивающую себе путь. Они больше не увидят друг друга.
Так решил уходящий.

Все усугубляет зима; голо, черно, ободрано и неуютно. Потом – тягостные разговоры вечером; синий сумеречный надрыв, чьи-то распущенные черные кудри, вкрадчивая рука скользит по гитарным струнам и вослед герою уже потом недоуменный взгляд, когда те же лукавые руки машинально собирают в пучок волосы на затылке. Он чувствует себя неприятно обязанным, срывается дома, потому что не может не злить этот уют, ему он невыносим и общее дело кончается тем, что он сидит на лавочке с пивом, при звездном небе, притопывая от мороза, и совсем не думает возвращаться домой, так что конец повествования остается открытым.
Это все мои фантазии, было все значительно проще. Для простоты назовем их Первый и Второй. Мы с ним были коллегами; контора наша занималась по мелочи сайтами, а оба героя…назовем их программистами.
Хотя круг их служебных этим и не ограничивался. Уже прошло довольно много времени после гибели Первого, а об этой истории известно так много и знают так мало, что теряешься, не зная о чем рассказать. Куда как спасительно утонуть в пустяках, ведь и не произошло ничего, только было трагическое, нелепое совпадение и Первый улыбался бы сейчас глазами так, как умел делать только он один. Не вспоминать, как сидела в приемном покое Боткинской наша секретарша, единственная, кто видел, как он вылетел на красный навстречу грузовику, всегда такой осторожный. Как ее трясло в приемном покое, как она роняла мобильный и разбила его, и как рыдала в трубку какого-то доброхота. И как не поняла сначала ее слов жена погибшего. Ведь много чего говорили.
Они были неприметны. Оба. Среднестатистическая, добротная внешность. Без особых примет, что называется. Разве что Первый был несколько повыше, потише и застенчиво улыбчив, если что-то могло его рассмешить и порадовать. Второй был покрепче, в нем чувствовался спортсмен; помнится, в буфете он как-то кратко сказал что-то про свою легкоатлетическую юность; и впрямь реакция у него была кошачья, что проверялось неоднократно, да хотя бы и на тестировке проекта. При всем при этом скорее склонен к полноте: широкие плечи, ноги скорее крепкие, чем длинные, короткие пальцы поразительно ловких рук