Наяда и кенотаф
Aug. 10th, 2006 12:52 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lemur1В той самой ветке была с утра, потом там пошли образцы обсценного красноречия.
Мне трудно так беседовать, хотя и сама выражаюсь так эпизодически, и собеседник,скорее всего, на моей стороне.
Едва ли не первым цветаевским стихотворением для меня стало "Идешь на меня похожий..."
Не думай, что здесь могила,
Что я появлюсь,грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже БЫЛА, прохожий!
Прохожий,остановись!
Сорви себе стебель дикий
и ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Полагаю, что все дело в последних строчках. Героиня Цветаевой к своей смерти, к ритуалам вокруг похорон, к собственному кладбищенскому бытованию относится как минимум житейски, без священной сакральности. Легко.
Девушка же на фото загорает около именно военного памятника, братской могилы. Возможно,как часто бывало, это символическое захоронение, кенотаф, но именно сочетание этого вида памятника и нагого тела и вызвало такое возмущение. Военная,ратная смерть - смерть молодых, активных людей, и она больно отзывается на его близких: родителях, мужьях, женах, детях. Биологически это безвременная кончина, свершается она тогда, когда сам "кандидат" к ней неготов и в условиях, неприемлемых для встречи с неминучей гибелью для разумного существа. Последняя Отечественная война была настолько обильна потерями и горем близких с разрушенной историей жизнью, что память о ней стала даже не формальным актом скорби, сколько памятью наций России.
С чем сие сравнить? Ну, скажем так. Уже совсем скоро 100-летие турецкой резни армян, я вот боюсь дату переврать, это начало ХХ века,его заря, но память о ней у армян более чем жива и в общем-то незабываема. Или же Холокост.
Возможно, она даже станет памятью исторической, передающейся от поколения к поколению.
Поэтому нагое женское тело, вольготно раскинувшееся для поправки здоровья и монумент, напоминающий о массовых смертях находятся все-таки в достаточно сильном диссонансе друг с другом.
Мне трудно так беседовать, хотя и сама выражаюсь так эпизодически, и собеседник,скорее всего, на моей стороне.
Едва ли не первым цветаевским стихотворением для меня стало "Идешь на меня похожий..."
Не думай, что здесь могила,
Что я появлюсь,грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже БЫЛА, прохожий!
Прохожий,остановись!
Сорви себе стебель дикий
и ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Полагаю, что все дело в последних строчках. Героиня Цветаевой к своей смерти, к ритуалам вокруг похорон, к собственному кладбищенскому бытованию относится как минимум житейски, без священной сакральности. Легко.
Девушка же на фото загорает около именно военного памятника, братской могилы. Возможно,как часто бывало, это символическое захоронение, кенотаф, но именно сочетание этого вида памятника и нагого тела и вызвало такое возмущение. Военная,ратная смерть - смерть молодых, активных людей, и она больно отзывается на его близких: родителях, мужьях, женах, детях. Биологически это безвременная кончина, свершается она тогда, когда сам "кандидат" к ней неготов и в условиях, неприемлемых для встречи с неминучей гибелью для разумного существа. Последняя Отечественная война была настолько обильна потерями и горем близких с разрушенной историей жизнью, что память о ней стала даже не формальным актом скорби, сколько памятью наций России.
С чем сие сравнить? Ну, скажем так. Уже совсем скоро 100-летие турецкой резни армян, я вот боюсь дату переврать, это начало ХХ века,его заря, но память о ней у армян более чем жива и в общем-то незабываема. Или же Холокост.
Возможно, она даже станет памятью исторической, передающейся от поколения к поколению.
Поэтому нагое женское тело, вольготно раскинувшееся для поправки здоровья и монумент, напоминающий о массовых смертях находятся все-таки в достаточно сильном диссонансе друг с другом.
