Вспомнилось о ТВ дурацкое, ни туда и ни сюда.

Кто рассказал, не помню и когда это было, меня туса доведет когда-нибудь.
Записываю, чтоб не забыть.
Как журналисты, славбогу не музыкальной редакции, упорно домогались в архиве каких нибудь материалов, где Ростропович с контрабасом. Почему-то вспомнился Чехов, а не виолончель, но бог с ними.
Как две юных акулы пера при презентации "Лолиты" глубокомысленно обменялись мнениями, отчего же не приехал автор литературной первоосновы. Я вот тоже думаю, чего.
С другой стороны, и исполнителям может достаться так, что мало не покажется. Какой-то оркестр, бедняга, решил перекусить в кафе в подвальном этаже Останкина как раз перед странными их санитарными часами.
А уборщица приперлась к дирижеру и сказала - "к такой-то матери уводи свой выводок".
Они все были во фраках и белых пластронах, как раз.
Почему-то всех во всех этих эпизодах безумно жалко, ну что такое, и журналистов и объекты их освещения.
Зарапортовались, бедняги. Возможно, они помнили все, но до такой степени забили им голову задачами, аж неприятно.
И объекты в полной покорности от техслужб, до колик повторяя дубли, дубли, дубли.

Вспомнилось о ТВ дурацкое, ни туда и ни сюда.

Кто рассказал, не помню и когда это было, меня туса доведет когда-нибудь.
Записываю, чтоб не забыть.
Как журналисты, славбогу не музыкальной редакции, упорно домогались в архиве каких нибудь материалов, где Ростропович с контрабасом. Почему-то вспомнился Чехов, а не виолончель, но бог с ними.
Как две юных акулы пера при презентации "Лолиты" глубокомысленно обменялись мнениями, отчего же не приехал автор литературной первоосновы. Я вот тоже думаю, чего.
С другой стороны, и исполнителям может достаться так, что мало не покажется. Какой-то оркестр, бедняга, решил перекусить в кафе в подвальном этаже Останкина как раз перед странными их санитарными часами.
А уборщица приперлась к дирижеру и сказала - "к такой-то матери уводи свой выводок".
Они все были во фраках и белых пластронах, как раз.
Почему-то всех во всех этих эпизодах безумно жалко, ну что такое, и журналистов и объекты их освещения.
Зарапортовались, бедняги. Возможно, они помнили все, но до такой степени забили им голову задачами, аж неприятно.
И объекты в полной покорности от техслужб, до колик повторяя дубли, дубли, дубли.

Вспомнилось о ТВ дурацкое, ни туда и ни сюда.

Кто рассказал, не помню и когда это было, меня туса доведет когда-нибудь.
Записываю, чтоб не забыть.
Как журналисты, славбогу не музыкальной редакции, упорно домогались в архиве каких нибудь материалов, где Ростропович с контрабасом. Почему-то вспомнился Чехов, а не виолончель, но бог с ними.
Как две юных акулы пера при презентации "Лолиты" глубокомысленно обменялись мнениями, отчего же не приехал автор литературной первоосновы. Я вот тоже думаю, чего.
С другой стороны, и исполнителям может достаться так, что мало не покажется. Какой-то оркестр, бедняга, решил перекусить в кафе в подвальном этаже Останкина как раз перед странными их санитарными часами.
А уборщица приперлась к дирижеру и сказала - "к такой-то матери уводи свой выводок".
Они все были во фраках и белых пластронах, как раз.
Почему-то всех во всех этих эпизодах безумно жалко, ну что такое, и журналистов и объекты их освещения.
Зарапортовались, бедняги. Возможно, они помнили все, но до такой степени забили им голову задачами, аж неприятно.
И объекты в полной покорности от техслужб, до колик повторяя дубли, дубли, дубли.

Вспомнилось о ТВ дурацкое, ни туда и ни сюда.

Кто рассказал, не помню и когда это было, меня туса доведет когда-нибудь.
Записываю, чтоб не забыть.
Как журналисты, славбогу не музыкальной редакции, упорно домогались в архиве каких нибудь материалов, где Ростропович с контрабасом. Почему-то вспомнился Чехов, а не виолончель, но бог с ними.
Как две юных акулы пера при презентации "Лолиты" глубокомысленно обменялись мнениями, отчего же не приехал автор литературной первоосновы. Я вот тоже думаю, чего.
С другой стороны, и исполнителям может достаться так, что мало не покажется. Какой-то оркестр, бедняга, решил перекусить в кафе в подвальном этаже Останкина как раз перед странными их санитарными часами.
А уборщица приперлась к дирижеру и сказала - "к такой-то матери уводи свой выводок".
Они все были во фраках и белых пластронах, как раз.
Почему-то всех во всех этих эпизодах безумно жалко, ну что такое, и журналистов и объекты их освещения.
Зарапортовались, бедняги. Возможно, они помнили все, но до такой степени забили им голову задачами, аж неприятно.
И объекты в полной покорности от техслужб, до колик повторяя дубли, дубли, дубли.

Торгово-банковские размышления, несерьезно

Ходила в сбербанк, там нужно было оплатить квартплату, снять зарплату и получить карточку (уже два месяца). Застряла, обращаюсь к очередницам - простите, мол.
Одна из тетенек в очереди спокойно так. У вас, говорит, карточка с благотворительностью, стойте и не волнуйтесь, а вот у соседнего окна это да. Оформление вклада, доверенности и завещания.
Оглянулась.
Две дамы, одна лет 80, другая под семьдесят, обе эффектные даже сейчас.
На старшей - платочек повязан чалмой, так повязывала моя бабушка, платочными хвостиками вперед, потом их в складку прячут, а больше никто.
Жаль, что этот способ забыт, но это красиво.
Купила гель для душа с магнолией и отравилась терпким ароматом. Болела два дня.
Совсем забыла семейную историю.
Вспомнилось, как дед поставил в вазе дома отдыха цветы в вазу. Ночью бабушка проснулась от пронзительного удушья. Цветы пришлось выкинуть.
Приехал с дачи муж и стал искать, по его словам, запах ацетона. Нашел быстро, это я флаконы с магнолией выставила для передачи подруге, она любит забористые ароматы.
Мы болтали с мужем и пришли к выводу, что есть два типа торговых точек, на смом деле, а вовсе не рынок и магазин.
Это учреждения самообслуживания, для погруженцев в себя и внутренних эмигрантов, с продавцом на горизонте в случае необходимости. И те, где товар отпускает продавец, с которым можно поговорить и поторговаться.
Это все не всерьез. Да улыбнитесь же вы.

Торгово-банковские размышления, несерьезно

Ходила в сбербанк, там нужно было оплатить квартплату, снять зарплату и получить карточку (уже два месяца). Застряла, обращаюсь к очередницам - простите, мол.
Одна из тетенек в очереди спокойно так. У вас, говорит, карточка с благотворительностью, стойте и не волнуйтесь, а вот у соседнего окна это да. Оформление вклада, доверенности и завещания.
Оглянулась.
Две дамы, одна лет 80, другая под семьдесят, обе эффектные даже сейчас.
На старшей - платочек повязан чалмой, так повязывала моя бабушка, платочными хвостиками вперед, потом их в складку прячут, а больше никто.
Жаль, что этот способ забыт, но это красиво.
Купила гель для душа с магнолией и отравилась терпким ароматом. Болела два дня.
Совсем забыла семейную историю.
Вспомнилось, как дед поставил в вазе дома отдыха цветы в вазу. Ночью бабушка проснулась от пронзительного удушья. Цветы пришлось выкинуть.
Приехал с дачи муж и стал искать, по его словам, запах ацетона. Нашел быстро, это я флаконы с магнолией выставила для передачи подруге, она любит забористые ароматы.
Мы болтали с мужем и пришли к выводу, что есть два типа торговых точек, на смом деле, а вовсе не рынок и магазин.
Это учреждения самообслуживания, для погруженцев в себя и внутренних эмигрантов, с продавцом на горизонте в случае необходимости. И те, где товар отпускает продавец, с которым можно поговорить и поторговаться.
Это все не всерьез. Да улыбнитесь же вы.

Торгово-банковские размышления, несерьезно

Ходила в сбербанк, там нужно было оплатить квартплату, снять зарплату и получить карточку (уже два месяца). Застряла, обращаюсь к очередницам - простите, мол.
Одна из тетенек в очереди спокойно так. У вас, говорит, карточка с благотворительностью, стойте и не волнуйтесь, а вот у соседнего окна это да. Оформление вклада, доверенности и завещания.
Оглянулась.
Две дамы, одна лет 80, другая под семьдесят, обе эффектные даже сейчас.
На старшей - платочек повязан чалмой, так повязывала моя бабушка, платочными хвостиками вперед, потом их в складку прячут, а больше никто.
Жаль, что этот способ забыт, но это красиво.
Купила гель для душа с магнолией и отравилась терпким ароматом. Болела два дня.
Совсем забыла семейную историю.
Вспомнилось, как дед поставил в вазе дома отдыха цветы в вазу. Ночью бабушка проснулась от пронзительного удушья. Цветы пришлось выкинуть.
Приехал с дачи муж и стал искать, по его словам, запах ацетона. Нашел быстро, это я флаконы с магнолией выставила для передачи подруге, она любит забористые ароматы.
Мы болтали с мужем и пришли к выводу, что есть два типа торговых точек, на смом деле, а вовсе не рынок и магазин.
Это учреждения самообслуживания, для погруженцев в себя и внутренних эмигрантов, с продавцом на горизонте в случае необходимости. И те, где товар отпускает продавец, с которым можно поговорить и поторговаться.
Это все не всерьез. Да улыбнитесь же вы.

Торгово-банковские размышления, несерьезно

Ходила в сбербанк, там нужно было оплатить квартплату, снять зарплату и получить карточку (уже два месяца). Застряла, обращаюсь к очередницам - простите, мол.
Одна из тетенек в очереди спокойно так. У вас, говорит, карточка с благотворительностью, стойте и не волнуйтесь, а вот у соседнего окна это да. Оформление вклада, доверенности и завещания.
Оглянулась.
Две дамы, одна лет 80, другая под семьдесят, обе эффектные даже сейчас.
На старшей - платочек повязан чалмой, так повязывала моя бабушка, платочными хвостиками вперед, потом их в складку прячут, а больше никто.
Жаль, что этот способ забыт, но это красиво.
Купила гель для душа с магнолией и отравилась терпким ароматом. Болела два дня.
Совсем забыла семейную историю.
Вспомнилось, как дед поставил в вазе дома отдыха цветы в вазу. Ночью бабушка проснулась от пронзительного удушья. Цветы пришлось выкинуть.
Приехал с дачи муж и стал искать, по его словам, запах ацетона. Нашел быстро, это я флаконы с магнолией выставила для передачи подруге, она любит забористые ароматы.
Мы болтали с мужем и пришли к выводу, что есть два типа торговых точек, на смом деле, а вовсе не рынок и магазин.
Это учреждения самообслуживания, для погруженцев в себя и внутренних эмигрантов, с продавцом на горизонте в случае необходимости. И те, где товар отпускает продавец, с которым можно поговорить и поторговаться.
Это все не всерьез. Да улыбнитесь же вы.