Евгений Онегин", 11
May. 15th, 2008 02:29 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lemur1Гадание – чушь и ерунда, эрос сна даже анализировать не хочу. Но при всей романтической дребедени и суевериях, ею точно отмечен настоящий, до крови, скрытый конфликт Ленского и Онегина и она интуитивно понимает, что тут дело ничем хорошим кончиться не может.
Видела она молодых людей от силы два раза, один раз в компании с Ленским и второй, когда Онегин ее отчитывал в саду.
Вот у неё настолько сильная интуиция.
После гибели Ленского Онегин так и не смог оставаться там, где произошла трагедия; Татьяна не просто оплакивает Ленского. Она не оставляет попыток понять Онегина.
XXIV
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее - слава богу -
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
XXV
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Поясню, что такое «москвич в Гарольдовом плаще». В смысле в плаще модного, разочарованного Чайльд-Гарольда, жизнь которого лет в 20-30 вынесена до капли, хотя и материально, и морально, и социально он упитан до предела. Но это было модно: некруто это проявлять восторг, вы не находите?
В общем-то, пока Онегин путешествует по России, его тоже вниманием вовсе не обходят; про деревенскую девицу, я вас уверяю, он и думать позабыл.
Татьяна, покидая родимый дом, прощается не с полями и лугами. Она прощается с мирной жизнью, жизнью безмятежной, где никто не «суетится, врет за двух и всюду меркантильный дух».
Больше она не сможет вести такую жизнь как раньше.
Образщаю особое ваше внимание на то, что сосед сам предложил отвезти Татьяну на ярмарку невест, одолжив под это мероприятие денег в долг – маловероятно, чтобы экономный сосед дал деньги на такое заранее убыточное мероприятие как вывоз в свет убогой девицы, успешно позорящей уезд видом и поведением.
И действительно,Татьяна достаточно умна, аналитична и наделена самообладанием, чтобы не разворачивать перед дочерями московских родственников всю картину случившегося и расписывать свою роль и роль сестры.
Это и непонятно, и страшно, и неясно как на это реагировать.
Она спокойно изучает правила игры в этом мире. Подвергается оценкам других людей; не могу сказать, что «архивны юноши»и «младые грации Москвы» единственные непререкаемые судьи; вот Вяземский,например, вряд ли стал бы беседовать с дурой.
В этом мире в самом начале карьеры Татьяна скорее не оценена по достоинству. Также как и молодой, не особенно красивый и несветский генерал, которого тоже шум томит, но по причине особенностей его биографии.
И чьи ценности несколько отличаются от ценностей гламутных щеголих и маменькиных сынков в архивах.
Вообще «любовь» Онегина и Татьяны, как первичная, так и вторичная, это нечто. Читая переписку и рассматривая динамику их отношений и взаимодействия можно прийти к таким выводам.
Во многом Татьяна навыдумывала себе любовь: «душа ждала…кого-нибудь». Привязанность ее выросла из пересудов соседей, романтической непохожести Онегина очень на прозаических полукрестьянских ровесников, чтения романов с каким-нибудь немыслимо чувствительным и уязвленным до первооснов героем, который и гибнет от своего благородства.
Очень такое чувство из крайностей: то видеть хоть в неделю раз, то готова жизнь младую положить на алтарь, хотя и не просил никто, в сущности.
Ее никакая погибель и не ждала при всей ее готовности.
Но она старается хотя бы понять объект своей страсти. И умеет это делать.
В то время как Онегин пытается понравиться и по своему обыкновению читает все подряд; что выйдет при его полуобразованности и очень неглубоком ко всему отношению, можно только догадываться.
Состояние такого эмоционального и интеллектуального напряжения настолько ему не свойственно, что он даже несколько подвигается на этой почве.
Другое дело, что пирожок в общем-то с ничем. И с возрастом радикальных перемен там и нет.
VIII
Все тот же ль он иль усмирился?
Иль корчит также чудака?
Скажите: чем он возвратился?
Что нам представит он пока?
Чем ныне явится? Мельмотом,
Космополитом, патриотом,
Гарольдом, квакером, ханжой,
Иль маской щегольнет иной,
Иль просто будет добрый малый,
Как вы да я, как целый свет?
По крайней мере мой совет:
Отстать от моды обветшалой.
Довольно он морочил свет...
- Знаком он вам? - И да и нет.
XII
Предметом став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
XIII
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день,
И начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как все на свете, надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.
Маски сплошные. И состояние называлось моим дедушкой – «устал от отдыха».
Где, собственно, он сам и чего он, что самое страшное, хочет, не раскопает ни один археолог.
Потому что он сам в жизни принимает минимальное участие, как китайский богдыхан.
Учили черте чему - и слава богу. Желания учиться и хоть как-то понять, чему именно нужно учиться, нет. Была возможность писать и заниматься самообразованием, так он утомился от непосильного. В деревне его мучают призраки и изжога от брусничной воды. В путешествии много всего и трудно сосредоточиться.
В свете он уныло воспроизводит привычный стереотип: влюбляется. Особенно скверно, чтог это НЕ увлечение.
Это самое ужасное, что может случиться прежде всего с Татьяной.
Понять, что ты любила свою мысль и свое желание воплощаться, а не марионетку, которая в привычной среде совершает привычные автоматические действия. Инфантила солидных лет, которого ты интересуешь как «комильфо», а будь степной помещицей, он бы в телескоп не разглядел: общее впечатление зацикленности на обертках явления, а не на сути.
И это действительно некрасиво по отношению к родственнику и его жене вести себя вольно даже когда авансов не давали, а «просто захотелось».Согласитесь, не всякий продвинутый современник потерпит постороннего мужика в свое отсутствие на коленях перед своей женой.
Он ведет себя тем более шокирующе, тем более, что все эти хождения за Татьяной и ухаживания происходят на глазах у большого света.
И пофиг, что ей будут тыкать поведением невоспитанного родственника с явно неродственными поползновениями.
Есть только одно в мире. Крупное, как слон, чуйство.
Поскольку оно нестерпимо ворочается в Онегине и невыносимо, как аппендицит, просится наружу. И ничего, что письмо по неосторожности может прочесть муж, а какие у них отношения, никому неизвестно.
Пусть теперь знает все.
Таких «шедевров» он наваял три штуки. Не прокомментировать не могу.
Письмо Онегина к Татьяне
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью,
Быть может, повод подаю!
(В каких ужасных местах он живет!
Искреннее признание должно породить такую людоедскую реакцию?)
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел:
Привычке милой не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
(Конечно, он гибелью Ленского потрясен, но не до ложных же воспоминаний. В ответ на дурацкое полудетское письмо он разразился целой тирадой о будущем Татьяны, и на что она годится, о своих идеалах – каких? в какой области?- вообшщще ни слова. Вотто, что сельским помещиком не хочет быть, да, говорил. Но никакого нежелания поверить и разделить не выражалось.
Меня всегда бесит реклама того же товара в новой «еще более удобной упаковке»: у меня настолько замер мозг, что не извлеку последнюю каплю кетчупа из бутыли? Или его отключение готовится? На кой дьявол мне упаковка, я что, ее нянчить буду? А если бы сбылись предсказания и Татьяну не подали на блюде с петрушкой во рту?)
Еще одно нас разлучило...
Несчастной жертвой Ленский пал...
(Пал? Как лошадь или как девушка? А какое отношение к этому факту имеет Онегин, и где его мужество и прямота? Он не сделал ему аборт и не утешил после онаго? Не пустил на колбасу?)
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
(Извините, в деревне он скучал. Отношения с Ленским были как у старослужащего с молодым, соседи считали странным молодым человеком, вел он себя все время вызывающе. Опять врет. Теперешние оценки он приписывает прошлому.)
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан.
(Ну если покоя и воли в неограниченном количестве и они никак не организованы, то можно и подустать. Наказала сама жизнь,это правда.)
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!
И я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час:
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
(Чем именно тягостны?)
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я...
(Внимание на меня вопреки всему, а не то я зачахну на коврике у вашей двери. И плевать мне на сожителей ваших, которым мое присутствие в вашей жизни на фих не нужно. Поскольку Я страдаю, что все должно быть направлено на минимизацию моих страданий. Непонятно, правда, почему, кто-то что-то ему должен. За два года у Татьяны уже сложился привычный уклад жизни и устраивать специально болезненные возможности на неё посмотреть она вряд ли рассчитывает.)
Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор
Затеи хитрости презренной -
И слышу гневный ваш укор.
(Это не давление, а выжимание слезы.)
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать - и разумом всечасно
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор,
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом!..
(Ему хочется плакать и рыдать, а он ведет светскую беседу. Что он предлагает? Предоставить ему эту возможность? Она, рискуя отчаянно, идет и на этот шаг. Кто его неволит на притворство? Мог и запереться. И искренность вовсе не равна вываливанию публично настроения, сиюминутно проскакавшего.)
Но так и быть: я сам себе
Противиться не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле
И предаюсь моей судьбе.
(Предварительно нагрузив выше крыши. И очень нравственно и гуманно возложив не возлюбленную дополнительную нагрузку.)
Видела она молодых людей от силы два раза, один раз в компании с Ленским и второй, когда Онегин ее отчитывал в саду.
Вот у неё настолько сильная интуиция.
После гибели Ленского Онегин так и не смог оставаться там, где произошла трагедия; Татьяна не просто оплакивает Ленского. Она не оставляет попыток понять Онегина.
XXIV
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее - слава богу -
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
XXV
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Поясню, что такое «москвич в Гарольдовом плаще». В смысле в плаще модного, разочарованного Чайльд-Гарольда, жизнь которого лет в 20-30 вынесена до капли, хотя и материально, и морально, и социально он упитан до предела. Но это было модно: некруто это проявлять восторг, вы не находите?
В общем-то, пока Онегин путешествует по России, его тоже вниманием вовсе не обходят; про деревенскую девицу, я вас уверяю, он и думать позабыл.
Татьяна, покидая родимый дом, прощается не с полями и лугами. Она прощается с мирной жизнью, жизнью безмятежной, где никто не «суетится, врет за двух и всюду меркантильный дух».
Больше она не сможет вести такую жизнь как раньше.
Образщаю особое ваше внимание на то, что сосед сам предложил отвезти Татьяну на ярмарку невест, одолжив под это мероприятие денег в долг – маловероятно, чтобы экономный сосед дал деньги на такое заранее убыточное мероприятие как вывоз в свет убогой девицы, успешно позорящей уезд видом и поведением.
И действительно,Татьяна достаточно умна, аналитична и наделена самообладанием, чтобы не разворачивать перед дочерями московских родственников всю картину случившегося и расписывать свою роль и роль сестры.
Это и непонятно, и страшно, и неясно как на это реагировать.
Она спокойно изучает правила игры в этом мире. Подвергается оценкам других людей; не могу сказать, что «архивны юноши»и «младые грации Москвы» единственные непререкаемые судьи; вот Вяземский,например, вряд ли стал бы беседовать с дурой.
В этом мире в самом начале карьеры Татьяна скорее не оценена по достоинству. Также как и молодой, не особенно красивый и несветский генерал, которого тоже шум томит, но по причине особенностей его биографии.
И чьи ценности несколько отличаются от ценностей гламутных щеголих и маменькиных сынков в архивах.
Вообще «любовь» Онегина и Татьяны, как первичная, так и вторичная, это нечто. Читая переписку и рассматривая динамику их отношений и взаимодействия можно прийти к таким выводам.
Во многом Татьяна навыдумывала себе любовь: «душа ждала…кого-нибудь». Привязанность ее выросла из пересудов соседей, романтической непохожести Онегина очень на прозаических полукрестьянских ровесников, чтения романов с каким-нибудь немыслимо чувствительным и уязвленным до первооснов героем, который и гибнет от своего благородства.
Очень такое чувство из крайностей: то видеть хоть в неделю раз, то готова жизнь младую положить на алтарь, хотя и не просил никто, в сущности.
Ее никакая погибель и не ждала при всей ее готовности.
Но она старается хотя бы понять объект своей страсти. И умеет это делать.
В то время как Онегин пытается понравиться и по своему обыкновению читает все подряд; что выйдет при его полуобразованности и очень неглубоком ко всему отношению, можно только догадываться.
Состояние такого эмоционального и интеллектуального напряжения настолько ему не свойственно, что он даже несколько подвигается на этой почве.
Другое дело, что пирожок в общем-то с ничем. И с возрастом радикальных перемен там и нет.
VIII
Все тот же ль он иль усмирился?
Иль корчит также чудака?
Скажите: чем он возвратился?
Что нам представит он пока?
Чем ныне явится? Мельмотом,
Космополитом, патриотом,
Гарольдом, квакером, ханжой,
Иль маской щегольнет иной,
Иль просто будет добрый малый,
Как вы да я, как целый свет?
По крайней мере мой совет:
Отстать от моды обветшалой.
Довольно он морочил свет...
- Знаком он вам? - И да и нет.
XII
Предметом став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
XIII
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день,
И начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как все на свете, надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.
Маски сплошные. И состояние называлось моим дедушкой – «устал от отдыха».
Где, собственно, он сам и чего он, что самое страшное, хочет, не раскопает ни один археолог.
Потому что он сам в жизни принимает минимальное участие, как китайский богдыхан.
Учили черте чему - и слава богу. Желания учиться и хоть как-то понять, чему именно нужно учиться, нет. Была возможность писать и заниматься самообразованием, так он утомился от непосильного. В деревне его мучают призраки и изжога от брусничной воды. В путешествии много всего и трудно сосредоточиться.
В свете он уныло воспроизводит привычный стереотип: влюбляется. Особенно скверно, чтог это НЕ увлечение.
Это самое ужасное, что может случиться прежде всего с Татьяной.
Понять, что ты любила свою мысль и свое желание воплощаться, а не марионетку, которая в привычной среде совершает привычные автоматические действия. Инфантила солидных лет, которого ты интересуешь как «комильфо», а будь степной помещицей, он бы в телескоп не разглядел: общее впечатление зацикленности на обертках явления, а не на сути.
И это действительно некрасиво по отношению к родственнику и его жене вести себя вольно даже когда авансов не давали, а «просто захотелось».Согласитесь, не всякий продвинутый современник потерпит постороннего мужика в свое отсутствие на коленях перед своей женой.
Он ведет себя тем более шокирующе, тем более, что все эти хождения за Татьяной и ухаживания происходят на глазах у большого света.
И пофиг, что ей будут тыкать поведением невоспитанного родственника с явно неродственными поползновениями.
Есть только одно в мире. Крупное, как слон, чуйство.
Поскольку оно нестерпимо ворочается в Онегине и невыносимо, как аппендицит, просится наружу. И ничего, что письмо по неосторожности может прочесть муж, а какие у них отношения, никому неизвестно.
Пусть теперь знает все.
Таких «шедевров» он наваял три штуки. Не прокомментировать не могу.
Письмо Онегина к Татьяне
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью,
Быть может, повод подаю!
(В каких ужасных местах он живет!
Искреннее признание должно породить такую людоедскую реакцию?)
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел:
Привычке милой не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
(Конечно, он гибелью Ленского потрясен, но не до ложных же воспоминаний. В ответ на дурацкое полудетское письмо он разразился целой тирадой о будущем Татьяны, и на что она годится, о своих идеалах – каких? в какой области?- вообшщще ни слова. Вотто, что сельским помещиком не хочет быть, да, говорил. Но никакого нежелания поверить и разделить не выражалось.
Меня всегда бесит реклама того же товара в новой «еще более удобной упаковке»: у меня настолько замер мозг, что не извлеку последнюю каплю кетчупа из бутыли? Или его отключение готовится? На кой дьявол мне упаковка, я что, ее нянчить буду? А если бы сбылись предсказания и Татьяну не подали на блюде с петрушкой во рту?)
Еще одно нас разлучило...
Несчастной жертвой Ленский пал...
(Пал? Как лошадь или как девушка? А какое отношение к этому факту имеет Онегин, и где его мужество и прямота? Он не сделал ему аборт и не утешил после онаго? Не пустил на колбасу?)
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
(Извините, в деревне он скучал. Отношения с Ленским были как у старослужащего с молодым, соседи считали странным молодым человеком, вел он себя все время вызывающе. Опять врет. Теперешние оценки он приписывает прошлому.)
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан.
(Ну если покоя и воли в неограниченном количестве и они никак не организованы, то можно и подустать. Наказала сама жизнь,это правда.)
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!
И я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час:
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
(Чем именно тягостны?)
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я...
(Внимание на меня вопреки всему, а не то я зачахну на коврике у вашей двери. И плевать мне на сожителей ваших, которым мое присутствие в вашей жизни на фих не нужно. Поскольку Я страдаю, что все должно быть направлено на минимизацию моих страданий. Непонятно, правда, почему, кто-то что-то ему должен. За два года у Татьяны уже сложился привычный уклад жизни и устраивать специально болезненные возможности на неё посмотреть она вряд ли рассчитывает.)
Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор
Затеи хитрости презренной -
И слышу гневный ваш укор.
(Это не давление, а выжимание слезы.)
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать - и разумом всечасно
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор,
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом!..
(Ему хочется плакать и рыдать, а он ведет светскую беседу. Что он предлагает? Предоставить ему эту возможность? Она, рискуя отчаянно, идет и на этот шаг. Кто его неволит на притворство? Мог и запереться. И искренность вовсе не равна вываливанию публично настроения, сиюминутно проскакавшего.)
Но так и быть: я сам себе
Противиться не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле
И предаюсь моей судьбе.
(Предварительно нагрузив выше крыши. И очень нравственно и гуманно возложив не возлюбленную дополнительную нагрузку.)
