Совсем рядом, 3
Feb. 18th, 2006 09:06 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lemur1Они почти не разговаривали в комнате, да и работы у нас хватает, времени на болтовню почти не остается. Только нельзя было не заметить, как вспыхивали ясные глаза Первого, когда утром его друг, припаздывающий всегда хотя бы и на минуту, стремительно входил в комнату, ветром пролетая на свое рабочее место. Но курить ходили вместе; по отдельным репликам я поняла, что с семьей Первого они ездили в деревню, где тому достался старый дом в наследство от родителей. Что Второй со своей девушкой гуляет с детьми друга по какому-то затейливому развлекательному плану, им самим составленному.
Я и не предполагала, что это все так закончится.
Вспоминаются отдельные сцены, которым не было придано значения и которые, тем не менее, устойчиво сохранились в памяти.
Почему? Зачем? Кому это может помочь?
Однажды мой сотовый разрядился; пришлось идти звонить к автомату в курилке. В этот час там было пусто и тихо; хотя дымовая завеса вполне висела себе дурманным облаком. В углу стояла наша пара; на тот момент они были знакомы сравнительно недавно, и я слышу как Второй тихо, но как-то жадно рассказывает. Собеседник полностью в его власти; сигарета жжет ему пальцы, он, чертыхнувшись со смехом, легко бросает ее в урну. До меня долетает, что Второй разведен уже два раза, он не может без каких-то тягостных ссор и трудных объяснений, хотя он и любил покинувших его и, когда он не смог дальше продолжать такую жизнь, ему врач посоветовал дайвинг, почему-то именно это экстремальное ныряние, представляешь себе? И он сейчас счастлив и почти спокоен, потому что его теперешняя девушка даже не знает, что это такое, а ему так хорошо, что он даже опасается за себя, понимаешь? Увидев меня, Второй опасливо потушил сигарету и они оба торопливо удалились, как это бывает, когда из обморока откровенности тебя возвращают совсем чужие люди.
Помню, как мы со Вторым пришли на работу ранним весенним утром. Когда вернулась с водой для цветов, я увидала, как Второй полусидит-полулежит на подоконнике, боком к раскрытому окну, на высоте третьего этажа, опустив руку вниз, прямо в весеннее цветение одуряюще пахнущего рослого кустарника. Вид у него немного сонный и кажется, что он не вполне сознает, где он находится и что происходит.
Он улыбается и говорит мне:
– Вот бы вниз, а? И что вот эта минута, когда ты уже шагнул, но еще не падаешь и не расшибаешься вдребезги? Что тогда чувствуют люди? Я бы…
Тут он умолк и еще немного погладил рукой цветы. Вдруг испуганно встряхнулся. Легко вскочил на ноги и закрыл окно. Оно сложилось как бабочка, бесшумно и легко, точно и не было громогласной старой рамы.
Так он поразил меня во второй раз.
Он был странным человеком, этот Второй. Его интуиции можно было позавидовать. Он ладил почти с любой техникой и она покорялась ему так легко, точно ее нарочно подкатывали под его крепкую, короткопалую руку. Она охотно раскрывала секреты своих поломок, словно жалуясь ему на наше неумелое обращение. Второй легко предсказывал погоду; во время насморочных эпидемий он, похоже, был единственным, кто хоть на день не покидал своего рабочего места.
Я и не предполагала, что это все так закончится.
Вспоминаются отдельные сцены, которым не было придано значения и которые, тем не менее, устойчиво сохранились в памяти.
Почему? Зачем? Кому это может помочь?
Однажды мой сотовый разрядился; пришлось идти звонить к автомату в курилке. В этот час там было пусто и тихо; хотя дымовая завеса вполне висела себе дурманным облаком. В углу стояла наша пара; на тот момент они были знакомы сравнительно недавно, и я слышу как Второй тихо, но как-то жадно рассказывает. Собеседник полностью в его власти; сигарета жжет ему пальцы, он, чертыхнувшись со смехом, легко бросает ее в урну. До меня долетает, что Второй разведен уже два раза, он не может без каких-то тягостных ссор и трудных объяснений, хотя он и любил покинувших его и, когда он не смог дальше продолжать такую жизнь, ему врач посоветовал дайвинг, почему-то именно это экстремальное ныряние, представляешь себе? И он сейчас счастлив и почти спокоен, потому что его теперешняя девушка даже не знает, что это такое, а ему так хорошо, что он даже опасается за себя, понимаешь? Увидев меня, Второй опасливо потушил сигарету и они оба торопливо удалились, как это бывает, когда из обморока откровенности тебя возвращают совсем чужие люди.
Помню, как мы со Вторым пришли на работу ранним весенним утром. Когда вернулась с водой для цветов, я увидала, как Второй полусидит-полулежит на подоконнике, боком к раскрытому окну, на высоте третьего этажа, опустив руку вниз, прямо в весеннее цветение одуряюще пахнущего рослого кустарника. Вид у него немного сонный и кажется, что он не вполне сознает, где он находится и что происходит.
Он улыбается и говорит мне:
– Вот бы вниз, а? И что вот эта минута, когда ты уже шагнул, но еще не падаешь и не расшибаешься вдребезги? Что тогда чувствуют люди? Я бы…
Тут он умолк и еще немного погладил рукой цветы. Вдруг испуганно встряхнулся. Легко вскочил на ноги и закрыл окно. Оно сложилось как бабочка, бесшумно и легко, точно и не было громогласной старой рамы.
Так он поразил меня во второй раз.
Он был странным человеком, этот Второй. Его интуиции можно было позавидовать. Он ладил почти с любой техникой и она покорялась ему так легко, точно ее нарочно подкатывали под его крепкую, короткопалую руку. Она охотно раскрывала секреты своих поломок, словно жалуясь ему на наше неумелое обращение. Второй легко предсказывал погоду; во время насморочных эпидемий он, похоже, был единственным, кто хоть на день не покидал своего рабочего места.
